ГАЛИНА ГАШУНИНА
ИСПЫТАНИЕ
На Байконуре жизнь шла своим чередом. Готовились к испытаниям космические ракеты, производилась наладка систем отслеживания полётов. Профилактическими работами в шахтных пусковых установках занимались два человека, одним из них был заместитель Сергея Павловича Королёва.
Молодой военврач Александр, закончивший знаменитую Военно-медицинскую академию, дежурил в медицинском пункте полигона. Элитное ленинградское учебное заведение, как и встарь, гордилось своими выпускниками. Неуклонно сохраняя высочайший уровень подготовки военных врачей, оно было уверено в знаниях своих питомцев. Кроме теории, которая преподавалась лучшими, всемирно известными отечественными профессорами и академиками, академия уделяла огромное внимание практической подготовке слушателей. Александр, получивший звание лейтенанта медицинской службы, был направлен в одну из воинских частей Байконура.
В тот августовский день стояла изматывающая жара, свойственная для конца лета. Раскалённое солнце, отражаясь на блестящих поверхностях медицинских инструментов, разложенных в идеальном порядке на полках стеклянного шкафа, слепило глаза. Время тянулось медленно. Ничто не предвещало неприятностей. Казалось бы, можно расслабиться и помечтать об окончании дежурства, о возвращении домой. Но постоянная готовность к чрезвычайной ситуации держала Александра в нервном напряжении. Этот период ожидания, типичный для военных медиков, находящихся на боевом дежурстве, физиологи не даром называют стрессовым состояниям. Да, он был ожидаем, этот телефонный звонок, но всё же заставил Александра вздрогнуть. В трубке послышалась команда: «Срочно прибыть на площадку. Произошла авария. Есть пострадавшие».
Служебный уазик с распахнутой дверью уже рвался с места. Доктор на бегу вскочил в его салон, и машина помчалась к месту катастрофы. Безжизненная пустыня, на которой располагалась огромная территория полигона, была сплошь покрыта солончаком, выжженной травой и уродливыми кактусами. Уныние, которое она навевала, не добавляло положительных эмоций к тревожному настроению военврача.
Несколько шоссе перерезали пустыню. На них находились контрольно-пропускные пункты. Без специального пропуска или отдельной команды по телефону военная охрана не пропускала никакой транспорт, включая и санитарные машины. Но сегодня путь был открыт, ведь каждая минута сэко-
номленного времени была бесценна.
Александр к моменту службы на полигоне умел многое: вплоть до принятия скоротечных родов. Практикуя в ленинградских городских больницах, он самостоятельно справлялся со многими сложными медицинскими задачами. С чем только не сталкивался в своей работе военврач! Но то, что увидел он у жерла пусковой шахты, заставило его содрогнуться. Два сильно покалеченных, окровавленных человека, со множественными переломами, впавших в болевой шок. Одним из них оказался заместитель главного конструктора. Он практически не дышал.
Остановив обильное кровотечение, военврач предпринял экстренные меры реанимации. Но они ничего не дали. Второй пострадавший тоже был очень плох. Те же реанимационные действия, проведённые и с ним, также оказались безуспешными. Слишком обширны были полученные раны, слишком изувечены тела.
С огромной осторожностью пациентов поместили в машину. Зной усиливался, машину то и дело останавливали на пропускных пунктах для выяснения причин передвижения. Соответствующие команды на этот раз, видимо, запаздывали. Но охранники, увидев покалеченных сотрудников полигона, сразу же давали разрешение на проезд. Военврач метался от одного пострадавшего к другому. Машина неслась по шоссе в госпиталь, до которого оставалось около тридцати километров, и всё это время Александр продолжал попытки реанимировать не подающих признаков жизни людей. Но сколько он ни боролся за жизнь каждого из них, сколько мысленно ни подгонял санитарную машину, ему удалось довезти до госпиталя живым только одного — заместителя главного конструктора.
В госпитале их уже ждали. Врачи, не мешкая, приступили к операции. Тоны сердца пострадавшего не прослушивались, пульс не прощупывался. Кубик адреналина, введённый в сердечную мышцу, чуть-чуть улучшил его состояние, но ненадолго. Шанс оставался один: вскрывать грудную клетку и делать прямой массаж сердца. Но всё оказалось бесполезным: крупный тромб перекрыл аорту. А это уже приговор: спасти человека невозможно. Александр в перепачканной кровью гимнастёрке вышел из операционной. За её стенами молодого врача ожидала группа руководителей полигона, среди них находился и сам главный конструктор.
Александр всегда считался парнем не робкого десятка: сказывалось детство, проведённое среди сорванцов в неблагополучном районе Марьиной Рощи. Но тут он разволновался не на шутку: как поведёт себя этот человек, ставший ещё при жизни легендой? «Доложите, что было сделано!» — приказал Королёв. Выслушав объяснения, он, не скрывая своей скорби по погибшему другу и коллеге, сказал: «Спасибо, сынок. Ты сделал всё, что мог». У Александра отлегло от сердца. Он благодарно взглянул на Королёва. Это доверие к нему, молодому врачу, покорило лейтенанта, прибавило ему сил и уверенности, а ведь служить ему предстояло ещё очень долго.
Эпизодическая встреча на Байконуре, показавшая свойственную Королёву человечность в общении с подчинёнными, врезалась в память военврача навсегда.
published on according to the materials
Комментарии (0)